|
кают не только в провинциальных городах, но даже и в селах. О росте количества книжной продукции косвенно свидетельствует и сопоставление каталогов книгопродавцов. Например, у известного столичного книготорговца Миллера К.В. в 1778 г. было 532, а в 1788 г. уже фигурирует 967 номеров1. Тираж книг колебался, по оценке исследователей, в среднем от 600 экземпляров до 18002. Если эти данные принять за исходные, то получается, что в 1788 г. было издано более полумиллиона экземпляров книг. Потребителем книги становится, таким образом, в сравнительном масштабе большое количество людей. Следовательно, налицо тяга к знаниям... не всеобщая, но все-таки достаточно "массовидная". Складывается читательский рынок причем не только среди привилегированных (а значит имевших досуг) сословий, но и среди "подлых" трудовых людей города и деревни. Появились издатели, которые ориентировались на образованного читателя (М.Д. Чулков, изд-во Решетникова, Богдановича и др.)3. Отмечалось наблюдателями, что "полуобразованный русский с необыкновенною охотою берётся за всякое чтение; особенно любит он отечественную историю". О повышенном интересе к книге в провинции говорит и тот факт, что 1778 году Тульский приказ общественного призрения принял в дар от священника Гавриила 400 книг с условием, чтобы каждый желающий мог пользоваться ими. В 1786 году то же самое сделал нижегородский чиновник Х.Х. Граве. Он передал народному училищу более 100 книг. Н.М. Карамзин отмечал, что «...едва ли в какой-нибудь земле число любопытных так скоро возрастало, как в России. Правда, что еще многие дворяне, и даже в хорошем состоянии, не берут газет; но зато купцы, мещане любят уже читать их. Самые бедные люда подписываются, и самые безграмотные желают знать, что пишут из чужих земель”4. 1Малеин А.И. Книжные росписи XVIII в.//Труды Института книги, документа, письма. Вып.5.М.-Л.,1936. С.41. 2Хотеев В.П. Книга в России в середине XVIII в. Частные книжные собрания. JI., 1989. С.6. 3Подробно об этом писали уже упомянутые М.М. Штранге, А.Т. Болебрух, И.Ф. Мартынов. См. также: Шиловский, В. Чулков и Левшин. Л.,1933. С.32. 4См. подробнее Штранге М.М. Русское общество и французская революция 1789-1794. М., 1956. С.60. |
147 графин Гартунга и Вейтбрехта,51то после указа частные типографии возни52 кают не только в провинциальных городах, но даже и в селах. О росте книжной продукции косвенно свидетельствует и сопоставление каталогов книгопродавцев. Например, у Миллера К.В. в 1778 г. было 532, а в 1788 г. 53 уже фигурирует 967 номеров. Тираж книг колебался, по оценке исследователей, в среднем от 600 экземпляров до 1800.54 Если эти данные принять за исходные, то получается, что в 1788 г. было издано более полумиллиона экземпляров книг. В предыдущее же десятилетие, с 1771 г. по 1780 г., как показало исследование И.Ф. Мартыновым архивных фондов JIO ААН, убытки только Петербургской Академической типографии составили около 85 тысяч рублей.55 Не лучше обстояло дело и в середине века. «С 1728 г. по 1756 г. по существу единственным в России учреждением, занимавшимся распространением книг гражданской печати, была Петербургская Академия наук. На всю страну она имела всего лишь две книжные лавки: одну в Петербурге (с 1728 г.) и другую в Москве (с 1749 г.). В период 1749 1753 гг. этими книжными лавками было распродано около 64 тысяч экземпляров различных книг (в том числе около 46,4 тысячи в Петербурге) на общую сумму около 25 тысяч рублей. Напечатано же в типографии Академии наук в этот период было не менее 140 тысяч экземпляров различных книг (исключая периодические издания). Таким образом, сбыт изданий был сравнительно слабым. К 1754 г. в книжных лавках скопилось более 110 тысяч экземпляров нераспроданных книг».56 В связи с этим уместно поставить вопрос о том, что изменилось за это время: цены?, читатель?, книга? Некоторые исследователи несколько однозначно подошли к решению данной проблемы. Вот, что пишет по этому поводу И.Ф. Мартынов: «Вое 153 1778 году Тульский приказ общественного призрения принял в дар от священника Гавриила 400 книг с условием, чтобы каждый желающий мог пользоваться ими. В 1786 году то же самое сделал нижегородский чиновник Х.Х. Граве. Он передал народному училищу более 100 книг.80 Н.М. Карамзин отмечал, что «едва ли в какой-нибудь земле число любопытных так скоро возрастало, как в России. Правда, что еще многие дворяне, и даже в хорошем состоянии, не берут газет; но зато купцы, мещане любят уже читать их. Самые бедные люди подписываются, и самые безграмотные желают знать, что пи81 шут из чужих земель». К концу XVIII века стремление к самообразованию путем чтения книг и серьезный интерес к литературным произведениям сказывался во всех елоОА ях русского общества. На это обратили внимание многие исследователи. В монографии М.М. Штранге о демократической интеллигенции России XVIII века читаем: «... круг людей, читавших произведения или переводы разнотипной интеллигенции, не замыкался только купеческой средой, хотя... и она была достаточно многочисленной и активной. М.Н. Сперанский, много занимавшийся изучением «среднего» и «низового» читателя XVIII века, пишет, что различные книги «читались и списывались мелкопоместным дворянством в столицах и в провинциях, мелким служилым людом, мещанством и купечеством, низшим духовенством и грамотным крестьянством». Высшие же круги общества, по его мнению, почти не участвовали в этой деятельности. Эти доводы Сперанского подтверждаются свидетельством большого знатока книжного рынка 70-80-х годов писателем из крепостных М. Комаровым. Таким образом, кроме рядового дворянства и складывавшейся русской буржуазии, имелась еще другая читательская среда. На ее существование указывают многие современники. Она состояла из «мелкотравчатых»... гра |