|
основание разграничения субъекта (как определяющего элемента) и объекта права (как определяемого). Итогом практического обращения воли являются накопленные знания воли, сформированные ею собственные правовые установки, приобретенный практический опыт. Каждый раз, совершая свой круговорот, воля все больше познает себя, самоопределяясь в праве. Если раньше она представляла собой лишь правовую нереализованную возможность, простую юридическую формальность, то в результате своего обращения она становится частью правовой действительности, действительной волей. По мнению С. И. Архипова, «подобно тому, как рынок рассматривается в качестве сферы обращения товаров, право можно рассматривать в качестве сферы обращения воли» . Третий аспект понятия субъекта права заключает в себе его правовые связи. правоотношения. Обычно под связью понимается взаимообусловленность существования явлений, отношение взаимной зависимости, обусловленности, общности между чем-нибудь. Категория ■ * «правовая связь» выражает существующую зависимость, взаимодействие между субъектами права. Как нам кажется, эта категория включает в себя правовое отношение в качестве одной из своих разновидностей, а именно, как конкретную связь, которой противостоит другая разновидность абстрактная связь (связь субъектов права, создаваемая, например, посредством закона или обычая). Рассмотрение субъекта права в качестве совокупности правовых связей, правовых отношений, как представляется, соответствует традиции, заложенной еще Платоном, Аристотелем и подхваченной представителями немецкой классической философии. Исходя из идеи первичности субъекта права, можно утверждать, что не субъект права является элементом правовых отношений, наоборот, правовые ' Архипов, А. С. Субъект права в центре правовой системы [Текст] / А. С. Архипов // Государство и право. 2005. № 7. С. 17. 18 |
лицами, так и иными субъектами права. При этом и те и другие действуют именно как представители и исполнители общей воли. Их действия имеют общее юридическое признание, рассматриваются как акты реализации права в целом и соответственно обеспечиваются правовым принуждением. Третью и четвертую ступень (фазу) существования правовой воли объединяет то, что и в одном и в другом случае мы имеем дело с волей как с реальностью (с реальностью осуществлять правовые действия, правовую деятельность), т.е. с действительной волей. Их, как качественно однородные, можно поставить на один общий уровень: на второй уровень (воли как реальности, как действительной воли). Пятая, последняя, фаза (ступень) «жизни правовой воли» это фаза достижения единства, целостности правовой воли (воля как единство правовой возможности и правовой действительности). Эта фаза соответствует следующему, третьему, уровню обращения воли, где происходит синтез всех ранее перечисленных аспектов, состояний воли (воля в единстве всех её проявлений). На этой стадии происходит преодоление отчуждения правового лица, правовой воли от законодательства, права, а также правовой воли от своей правовой внешности, правовой формы от правового сознания. Воля (как частное стремление, желание лица), завершая свой оборот, возвращается к лицу в виде прироста её правовых свойств, качеств. Когда целью воли является изменение нормы права, действующего закона (нормативно-абстрактной воли), то её объективация (в рамках четвертой фазы) не будет означать завершение в целом оборота воли, так как за этой конкретной целью стоит более общая цель формирование своей правовой среды, права. Нормативно-абстрактная воля в результате данного оборота «присваивается» субъектом, становится также его волей (приобретает характер абстрактно-конкретной воли). Воля делает круг, возвращается к первой своей фазе (к абстрактно-всеобщей, нормативной воле), но на другом уровне, в качестве конкретной воли, опредмеченной в законе. Происходит преодоление её правового отчуждения от субъекта. В результате воля приобретает новое качество: она становится волей, созидающей абстрактное право. В процессе правотворчества воля институционализирует себя, формируется как социальное установление. Она осваивает новую для себя функцию нормативного регулятора общественных отношений, начинает определять не только свои поступки, но и поступки других. Если намерением воли является достижение практической цели, то её объективация также не будет означать полного завершение оборота воли, так как воля в конечном счете нацелена не на вещь, работу или услугу, а на саму себя (на формирование, постижение самой себя). Сама единичная воля, которая существовала лишь как правовая возможность, в результате данного оборота получит в виде «прироста» качество практической воли (воли потребителя, заказчика, исполнителя, кредитора и т.д.). Она в процессе оборота осваивает для себя ту или иную роль участника правоотношения, формирует правовые связи, становится волей, способной осуществлять свои стремления. Кроме того, если до начала своего оборота она лишь определилась по отношению к всеобщей (абстрактно-нормативной) воле, то в результате оборота она совершает второй акт своего самоопределения, А именно: она определяет себя по отношению к другой воле в процессе их правового общения, правовой коммуникации. Итогом практического обращения воли являются накопленные знания воли, сформированные ею собственные правовые установки, приобретенный практический опыт. Каждый раз, совершая свой круговорот, воля всё больше познает себя, самоопределяясь в праве. Если раньше она представляла собой лишь правовую нереализованную возможность, простую юридическую формальность, то в результате своего обращения она становится частью правовой действительности, действительной волей. Целостная (синтетическая) воля объединяет в себе решающую инстанцию со всеми её правовыми связями, правовыми поступками и институционализациями, а также полученный ею в результате реализации стремлений воли «прирост» в виде правового опыта, знаний, установок и т.д. Подобно тому, как рынок рассматривается в качестве сферы обращения товаров, право можно рассматривать в качестве сферы обращения воли. В праве она формируется, приобретает свободу, реализуется. Как в сфере рыночных отношений все элементы рынка подчиняются логике движения товаров, товарного оборота, так в праве его элементы определяются логикой обращения воли. Нормы права, договоры, собственность, вообще правоотношения, акты применения права, акты реализации права могут быть представлены в качестве моментов «правовой жизни воли». В своей совокупности и взаимосвязях они выражают динамику воли, её перевоплощения. В праве воля совершает переходы: от возможности к действительности, от абстрактного к конкретному, от субъективного к объективному; от случайного к закономерному, от единичного к всеобщему и т.д. Все эти переходы и перевоплощения воли необходимы ей как для достижения конкретных целей, для её практической реализации, так и для осуществления целей, выходящих за рамки чисто практических стремлений: для достижения свободы и для самоопределения в праве. Это своего рода метаправовые цели, которые преследует воля в процессе своего оборота. Начиная свой оборот с абстрактного права, с законодательства, она стремится воплотиться в нём, «присвоить» его, а также сделать всю свобода, свобода «от»), а свобода для достижения определенных целей (свобода положительная, свобода «для»). Иначе эту положительную свободу можно интерпретировать как социально-деятельностную, коммуникативную свободу. Она по своему характеру созидательная, конструктивная, свобода социального взаимодействия. Коммуникативное понимание свободы воли содержит в себе в снятом виде как пройденную, преодоленную ступень понимание свободы как автономии воли, но не в смысле отброшенного, «отработанного теоретического материала», а как необходимый фундамент для своих собственных теоретических построений. Свобода, понимаемая в коммуникативном смысле, является производной от разума, сознания. Кант отмечал, что «Понятие свободы это чистое понятие разума… Гегель также полагал, что воля непосредственно связана с мышлением, с деятельностью сознания: «Здесь мы достигли того пункта, где становится ясным, что воля есть истинная, свободная воля только как мыслящий интеллект»^’’, «…влечения должны быть разумной системой волеопределения; 85 такое их понимание, развитое из понятия, и есть содержание науки о праве» . Но мы рассматриваем коммуникативную свободу не как осознанную внешнюю необходимость, а как форму её преодоления. Человек не для того создает вторую природу, чтобы стать её рабом, он стремится к тому, чтобы определять внешний по отношению к нему мир. Рационализм права основан на разумности действий его субъектов, на осознании ими своих интересов, определении интересов других, участвующих в правовых отношениях лиц, и условий их совместимости. Разумность права предполагает профессионализм законодателя, правоприменителя, формирование рационального типа сознания индивидов. Действительно, в праве человек может найти свой разум, но это прежде всего соответствует ступени зрелого права. Когда свобода становится производной от интеллекта, тогда можно утверждать, что человек свободен настолько. ” Кант. Указ. соч. С. 128 Гегель. Философия права. С. 84. “ Там же. С. 83 насколько он разумен в своей деятельности, активности, в осуществлении своей 86 воли . § 3. Субъект права совокупность правовых связей, отношений Если первый аспект понятия субъекта права выражает внешние свойства лица субъекта права; второй аспект практическое, деятельностное сознание, «перемеш;ающее себя в наличное бытие» (правовую волю); то третий аспект заключает в себе само наличное бытие субъекта права его правовые связи, правоотношения. Обычно под связью понимается взаимообусловленность существования явлений^^, отношение взаимной зависимости, обусловленности, общности между чем-нибудь®^. Категория «правовая связь» выражает существующую зависимость, взаимодействие между субъектами права. Она, с нашей точки зрения, включает в себя правовое отношение в качестве одной из своих разновидностей, а именно: как конкретную (персонифицированную) связь, которой противостоит другая разновидность абстрактная, неперсонифицированная связь (связь субъектов права, создаваемая, например, посредством закона или обычая). Рассмотрение субъекта права в качестве совокупности правовых связей, правовых отношений, как представляется, соответствует традиции, заложенной еще Платоном, Аристотелем и подхваченной представителями немецкой классической философии. В частности, в гегелевской «Философии права» можно найти основания такого подхода®^. По Гегелю: «Лицо, отличая себя от себя, относится к другому лицу, и оба обладают друг для друга наличным бытием только как собственники. Их в себе сущее тождество получает существование посредством перехода собственности одного в собственность Подробно свои соображения о свободе воли автор изложил в своей монофафии. (См.: Архипов С.И. Субъект права: теоретическое исследование. СПб., 2004. С. 60-74). См.: Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 598. ‘’ Ожегов С.И. Словарь русского языка. С. 704 См. Гегель. Философия права. С. 96-100; 167-169 и др. другого при наличии общей воли и сохранения их права в договоре»^®, «Субъект есть ряд его поступков»^’. У Маркса человек, личность это не абстракт, присущий отдельному индивиду, а «… совокупность всех общественных отношений»^^. Но, независимо от этих философских оснований, юриспруденция давно рассматривала субъекта права в контексте правовых отношений, правовых связей, В частности, Р. Иеринг в 1844г. писал о том, что лицо есть совокупность юридических отношений^^. Нередко такой подход к рассмотрению субъекта права использовался в качестве единственного. В частности, это касается российской дореволюционной, а также советской юридической литературы, где субъект права обычно отождествлялся с участником (субъектом) правоотношений^”^ и исследовался в рамках состава правоотношения как его элемент. Думается, что одной из главных причин, по которой данный подход оказался господствующим, было то, что в нём реально отражалось место субъекта права в российской и советской правовой системе. Ни правопорядок царской России, ни советская правовая система не предполагали личность, индивида в качестве своего исходного начала права. Хотя, как уже отмечалось, в российской юридической науке конца XIX и начала XX вв. сформировалось мощное либеральное течение, в рамках которого личность получила признание в качестве высшей правовой ценности. Однако в теории права и, в частности в теории правосубъектности, это признание не получило адекватного закрепления. Современная российская юридическая наука после кризиса 90-х гг., связанного с разрушением оснований теории социалистического права, начинает возвращаться к истокам российского '”Тамже. С. 99. “Там же. С. 167. Маркс К., Энгельс Ф., Соч. Т. 3. С. 3. См. подробнее: Герваген Л.Л. Развитие учения о юридическом лице. СПб., 1888. С. 31. Однако отдельные авторы разфаничивали субъекта права и участника правоотношений, см., например: Петров Г.И. Советские административноправовые отношения // Ученые записки Ленинградского юридического института. Вып. 6. Л., 1951. С. 44-45; Ямпольская Ц.А. О субъективных правах советских граждан и их гарантиях // Вопросы советского государственного права. М., 1959. С. 174; Уржинский К.П. Трудоустройство граждан в СССР. М., 1967, С. 74; Сорокин В.Д. Административнопроцессуальные отношения. Л., 1968. С. 19; Бойцов В.Я. Система субъектов советского государственного права. Уфа, 1972. С. 21-23; Халфина P.O. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 115; и др. правового либерализма и гуманизма, к тем идеям, которые сформировались в рамках указанного течения. Исходя из идеи первичности субъекта права, можно утверждать, что не субъект права является элементом правовых отношений, наоборот, правовые отношения, связи «принадлежат» субъекту права. Субъект это та ось, вокруг которой формируются правовые связи, отношения. И.А. Покровский по поводу субъектов гражданского права писал: «Гражданское право… по самой своей идее предполагает наличность множества отдельных автономных центров. К ним, этим центрам, стягиваются отдельные имущественные объекты, вещи, образуя вокруг каждого из них особую экономическую сферу, его имущество, его хозяйство. Между этими центрами завязываются разнообразные хозяйственные нити»^^, Субъекта права в качестве центра правовой сферы, гражданско-правовой жизни рассматривали П.Лабанд, Г.Рюмелин, Н.Л. Дювернуа, В.И. Синайский и другие авторы. Субъекты права, как лица, вокруг которых формируются «правовые нити», для достижения своих практических целей вступают в правовую коммуникацию, стремятся формировать не только свои правовые отношения, но и создавать саму «вторую природу», право. Их интересы не ограничиваются только образованием практических «хозяйственных нитей», они распространяются и на абстрактные правовые связи, выраженные в законе. В этих абстрактных связях субъекты права стремятся институционализировать свою общую волю, свое осознание того, каким должно быть их взаимодействие в рамках реализации их целей. При этом важно, чтобы воплощенная в законе воля не отчуждалась от них, оставалась их волей, а также связь, которую закон установил, оставалась их правовой связью. В законе субъекты права должны видеть себя и свою волю, форму и средства реализации своих интересов, свою взаимосвязь с другими лицами. Даже в тех случаях, когда субъект права по тем или иным причинам не желает участвовать в правотворчестве, не выражает свою волю непосредственно, в праве должны существовать механизмы, |