|
иной смысл. Юридическому субъекту, по мнению Н. Н. Алексеева, ничего не остается, как пассивно воспроизводить смысл положительного права путем толкования существующих юридических норм. Только в некоторых моментах из-за формы объективного права начинает проявляться правовой деятель как носитель «действительного правосознания». В частности, такие моменты он связывает с учением о дееспособности, где имеют значение эмпирические и жизненные границы осмысленного существования, с объяснением таких юридических понятий, как: юридический акт, ошибка, заблуждение, обман. Также появление фигуры правового деятеля связывается Н. Н. Алексеевым с изъявлением воли посредством других лиц, представительством, правонарушением. Однако лицо деятель совершенно исчезает, когда юридическая теория начинает говорить о правоспособности, о юридическом лице, об отвлеченном правоотношении и т.д. Субъект права, обычно понимаемый в теории как носитель прав, а также обязанностей, по его мнению, вовсе не означает юридического деятеля. Термин «носитель прав и обязанностей» выражает иной смысл. Если под субъектом права понимать юридического деятеля, то он не видит никакой принципиальной противоположности между субъектом права и субъектом обязанности. Субъект деятель как основной агент устанавливает и правомочия и обязанности, «основные свойства его не О изменяются в зависимости от того, какой модус он реализует». Особо следует обратить внимание на то, что мнение Н. Н. Алексеева на субъект права как юридического деятеля заключается в отождествлении субъекта права с человеком (индивидом). «Не физический человек и не субъект научной психологии, но человек, как единственный известный нам носитель актов признания; иными словами, сознательный и разумный человек или, на языке юристов, человек граждански зрелый, обладающий Там же. С. 86. 24 i |
недостаточном уяснении самого понятия субъекта права. По его мнению, все они принимают понятие субъекта в том смысле, в котором оно применяется юридической практикой и теорией, но смысл этот не является однозначным и твердо установленным’^\ Эту неоднозначность он связывает с тем, что в распространенном в общей теории права учении о субъекте права сравнительно слабо проявляется идея лица, как юридического деятеля. Именно в этой идее он видит один из основных элементов изучаемого правового феномена. Но эта идея субъекта деятеля оказывается прикрытой, «погашенной фактом объективного права», в котором заложен иной смысл. Юридическому субъекту, по мнению Н.Н. Алексеева, ничего не остается, как пассивно воспроизводить смысл положительного права путем толкования существующих юридических норм. См.: Алексеев Н.Н. Основы философии права. СПб., 1999. С. 83. Только в некоторых моментах из-за формы объективного права начинает проявляться правовой деятель как носитель «действительного правосознания». В частности, такие моменты он связывает с учением о дееспособности, где имеют значение эмпирические и жизненные границы осмысленного существования, с объяснением таких юридических понятий, как: юридический акт, ошибка, заблуждение, обман. Также появление фигуры правового деятеля связывается Н.Н. Алексеевым с изъявлением воли посредством других лиц, представительством, правонарушением. Однако лицо деятель совершенно исчезает, когда юридическая теория начинает говорить о правоспособности, о юридическом лице, об отвлеченном правоотношении и т.д.’^^ Субъект права, обычно понимаемый в теории как носитель прав, а также обязанностей, по его мнению, вовсе не означает юридического деятеля. Термин «носитель прав и обязанностей» выражает иной смысл. Если под субъектом права понимать юридического деятеля, то он не видит никакой принципиальной противоположности между субъектом права и субъектом обязанности. Субъект деятель как основной агент устанавливает и правомочия и обязанности, «основные свойства его не изменяются в зависимости от того, какой модус он реализует»’^^. По мнению Н.Н. Алексеева из всех существующ;их представлений о субъекте права как деятеле более всего к высказанному им взгляду приближаются те, которые отождествляют лицо с деятельным, актуальным или чистым сознанием, под которым он понимает самый акт сознавания, как он открывается каждому сознающему, живущему и присутствующему в этом акте. Для него в этом смысле значимо не само явление, а являемость. Такое сознание, как полагает Н.Н. Алексеев, не нуждается в какомлибо дальнейшем объяснении и не может быть объяснено. «Чистое сознание ни в коем случае не может быть «предметом науки»заключает он. Но тем самым он не только исключает субъекта права из «предмета науки», но и соглашается с тем, что его Там же. ‘^’Там же. С. 86. Там же. С. 89. невозможно определить законодательно. Отсюда все его замечания по поводу того, что юридическая теория и практика не учитывают идею лица как юридического деятеля, утрачивают свой смысл. Как можно определить в законе то, что не определяемо, по крайней мере для тех, кто не присутствует «в акте сознавания»? Еще одно обстоятельство, на которое, на наш взгляд, следует обратить внимание при анализе взглядов Н.Н. Алексеева на субъекта права как юридического деятеля, это то, что он отождествляет субъект права с человеком (индивидом). Он полагает, что глубокая инстинктивная мудрость лежала в старом воззрении юристов, что субъектом права может быть только человек, а именно: человек, как деятель. «Не физический человек и не субъект научной психологии, но человек, как единственный известный нам носитель актов признания; иными словами, сознательный и разумный человек или, на языке юристов, человек граждански зрелый, обладающий здравым умом и твердой памятью»утверждает он. Применительно к юридическим лицам Н.Н. Алексеев полагает, что они сами не могут совершать актов, «если только они не являются самостоятельными, живыми и способными к деятельности признания существами». Акты совершаются «за них» и «именем их» и выполняются реальными юридическими деятелями людьми. Таким образом, для него, с точки зрения лица как деятеля, проблема юридической личности сводится к вопросу об особом характере осмысливания нашего поведения. Стремление Н.Н. Алексеева во главу угла поставить фигуру сознательного, разумного индивида, граждански зрелого, обладающего здравым умом и твердой памятью, вполне соответствует стремлению многих правоведов и разных поколений законодателей. Однако попытка ограничить состав субъектов права только данной категорией лиц, желание признавать лишь |