Проверяемый текст
Архипов, Сергей Иванович; Субъект права : Теоретическое исследование (Диссертация 2005)
[стр. 25]

здравым умом и твердой памятью» утверждает он.
Применительно к юридическим лицам Н.
Н.
Алексеев полагает, что они сами не могут совершать актов, «если только они не являются самостоятельными, живыми и способными к деятельности признания существами».
Акты совершаются «за них» и «именем их» и выполняются реальными юридическими деятелями людьми.
Таким образом, для него, с точки зрения лица как деятеля, проблема юридической личности сводится к вопросу об особом характере осмысливания нашего поведения.

Субъект права как социально-правовая ценность
это еще один аспект в понимании категории субъекта права.
Ценностный аспект в понятии субъекта права выделялся многими зарубежными и российскими правоведами.
В частности, в работах Гельдера («Естественные и юридические лица»), И.
Биндера («Проблема юридической личности»),
JI.
Дюги («Государство, объективное право и положительный закон»), Шуппе («Принципы философии права») и ряда других авторов подчеркивался момент признания со стороны правопорядка ценности личности и необходимости
ее правовой охраны.
Отдельно ценностный аспект анализировался в «Основах философии права» Н.
Н.
Алексеевым,
который противопоставлял его другому аспекту понятия субъекта права правовому лицу как юридическому деятелю.
Он считал, что признанной правопорядком ценностью могут быть не только реальные юридические деятели, но и вещи, человеческие цели, различные смысловые содержания, коллективы.

Продолжая противопоставление субъекта права деятеля и субъекта права ценности, Н.
Н.
Алексеев приходит к выводу о том, что животные могут быть субъектами права как ценностями, но не могут быть субъектами права как деятелями; нельзя заставить животное защищать свои интересы в суде, занимать ответственную
1Алексеев, H.
H.
Указ.
соч.
С.
93.
25
[стр. 41]

недостаточном уяснении самого понятия субъекта права.
По его мнению, все они принимают понятие субъекта в том смысле, в котором оно применяется юридической практикой и теорией, но смысл этот не является однозначным и твердо установленным’^\ Эту неоднозначность он связывает с тем, что в распространенном в общей теории права учении о субъекте права сравнительно слабо проявляется идея лица, как юридического деятеля.
Именно в этой идее он видит один из основных элементов изучаемого правового феномена.
Но эта идея субъекта деятеля оказывается прикрытой, «погашенной фактом объективного права», в котором заложен иной смысл.
Юридическому субъекту, по мнению Н.Н.
Алексеева, ничего не остается, как пассивно воспроизводить смысл положительного права путем толкования существующих юридических норм.
См.: Алексеев Н.Н.
Основы философии права.
СПб., 1999.
С.
83.
Только в некоторых моментах из-за формы объективного права начинает проявляться правовой деятель как носитель «действительного правосознания».
В частности, такие моменты он связывает с учением о дееспособности, где имеют значение эмпирические и жизненные границы осмысленного существования, с объяснением таких юридических понятий, как: юридический акт, ошибка, заблуждение, обман.
Также появление фигуры правового деятеля связывается Н.Н.
Алексеевым с изъявлением воли посредством других лиц, представительством, правонарушением.
Однако лицо деятель совершенно исчезает, когда юридическая теория начинает говорить о правоспособности, о юридическом лице, об отвлеченном правоотношении и т.д.’^^ Субъект права, обычно понимаемый в теории как носитель прав, а также обязанностей, по его мнению, вовсе не означает юридического деятеля.
Термин «носитель прав и обязанностей» выражает иной смысл.
Если под субъектом права понимать юридического деятеля, то он не видит никакой принципиальной противоположности между субъектом права и субъектом обязанности.
Субъект деятель как основной агент устанавливает и правомочия и обязанности, «основные свойства его не изменяются в зависимости от того, какой модус он реализует»’^^.
По мнению Н.Н.
Алексеева из всех существующ;их представлений о субъекте права как деятеле более всего к высказанному им взгляду приближаются те, которые отождествляют лицо с деятельным, актуальным или чистым сознанием, под которым он понимает самый акт сознавания, как он открывается каждому сознающему, живущему и присутствующему в этом акте.
Для него в этом смысле значимо не само явление, а являемость.
Такое сознание, как полагает Н.Н.
Алексеев, не нуждается в какомлибо дальнейшем объяснении и не может быть объяснено.
«Чистое сознание ни в коем случае не может быть «предметом науки»заключает он.
Но тем самым он не только исключает субъекта права из «предмета науки», но и соглашается с тем, что его Там же.
‘^’Там же.
С.
86.
Там же.
С.
89.
невозможно определить законодательно.
Отсюда все его замечания по поводу того, что юридическая теория и практика не учитывают идею лица как юридического деятеля, утрачивают свой смысл.
Как можно определить в законе то, что не определяемо, по крайней мере для тех, кто не присутствует «в акте сознавания»? Еще одно обстоятельство, на которое, на наш взгляд, следует обратить внимание при анализе взглядов Н.Н.
Алексеева на субъекта права как юридического деятеля, это то, что он отождествляет субъект права с человеком (индивидом).
Он полагает, что глубокая инстинктивная мудрость лежала в старом воззрении юристов, что субъектом права может быть только человек, а именно: человек, как деятель.
«Не физический человек и не субъект научной психологии, но человек, как единственный известный нам носитель актов признания; иными словами, сознательный и разумный человек или, на языке юристов, человек граждански зрелый, обладающий здравым умом и твердой памятью»утверждает он.
Применительно к юридическим лицам Н.Н.
Алексеев полагает, что они сами не могут совершать актов, «если только они не являются самостоятельными, живыми и способными к деятельности признания существами».
Акты совершаются «за них» и «именем их» и выполняются реальными юридическими деятелями людьми.
Таким образом, для него, с точки зрения лица как деятеля, проблема юридической личности сводится к вопросу об особом характере осмысливания нашего поведения.

Стремление Н.Н.
Алексеева во главу угла поставить фигуру сознательного, разумного индивида, граждански зрелого, обладающего здравым умом и твердой памятью, вполне соответствует стремлению многих правоведов и разных поколений законодателей.
Однако попытка ограничить состав субъектов права только данной категорией лиц, желание признавать лишь

[стр.,42]

их действительными, «реальными» субъектами права неизбежно влечет ущемление правовых интересов иных лиц, не обладающих такими свойствами, да и сами вышеупомянутые «зрелые правовые деятели» оказываются ограниченными в Там же.
С.
93.
своих правах, например, в части возможности передачи своих функций, полномочий по решению общих дел юридическим лицам «нереальным», недействительным субъектам права (согласно его позиции).
Кроме того, реализация данного вывода на практике, в правовом регулировании означала бы отказ от тех известных достоинств, преимуществ конструкции юридического лица как самостоятельного субъекта права, по отношению к конструкции другого субъекта физического лица (индивида).
Таким образом, весь путь, проделанный юриспруденцией с римских времен и до настоящих дней в этом направлении, следует признать исторической ошибкой.
В связи с высказанной Н.Н.
Алексеевым позицией можно обратиться к соображениям Н.Л.
Дювернуа, который также в своих теоретических исходных положениях опирался на фигуру «вполне волеспособного, зрелого, бдительного человека», разумного правового деятеля, полагая, что она позволяет определить весь объем правоспособности отдельного человека, представить сумму отдельных юридических отношений, в которых находится или может находиться отдельно взятое лицо’^^.
Он отмечал, что в таком развитом виде понятие полной правоспособности можно найти в римской цивильной системе, однако не одним этим случайным явлением личной энергии в цивильной сфере определяется, по его мнению, специфический, в личном смысле, характер юридического быта римского народа.
Если бы цивильная правоспособность обусловливалась каждый раз наличием сильных характеров, то в юридическом быту римского общества не доставало бы свойства постоянства, известности и непрерывности юридических отношений, которые имели место.
Для цивильной правоспособности нет необходимости в непрерывной деятельности правоспособного лица.
«Недостаток деятельного фактора осуществления правоспособности, считает Н.Л.
Дювернуа, не уничтожает её в основе; она поддерживается искусственно деятельностью других людей» и не только ради самих недееспособных, «а в целях дальнейшей известности, дальнейшего преемства этой, раз определившейся как единой и личной, сферы цивильных См.
Дювернуа Н.Л.
Чтения по гражданскому праву.
С.
262-263.
отношений»Даже уходя из жизни, деятельный субъект цивильной правоспособности, по мнению Н.Л.
Дювернуа, не уносит с собой всю свою сферу цивильных отношений, право предполагает в этом случае известный преемственный переход.
Таким образом, Н.Л.
Дювернуа, отдавая дань фигуре зрелого правового деятеля, в отличие от Н.Н.
Алексеева, не видит оснований для признания лишь одного его в качестве субъекта права и соответственно для отрицания правоспособности недееспособных, временно отсутствующих и иных «пассивных» лиц.
Как представляется, образ деятельной правовой личности должен быть положен в основание построения правовой системы, но как своего рода «костюм на вырост», как совокупность всех правовых возможностей, которыми только может обладать правовая личность.
Причем главным моментом, центральной возможностью субъекта права юридического деятеля должна, на наш взгляд, быть возможность участия лица в формировании правовой системы, возможность творить права.
Вместе с тем нельзя образ зрелого правового деятеля, этот «костюмчик на вырост» прикладывать ко всем существующим лицам и на том основании, что он им великоват, лишать их правоспособности, признавать их недействительными субъектами права.
Иначе, как вне правового общения, без возможности самоопределиться в праве, возможности формировать свою правовую личность, появятся будущие юридические деятели, новые Иеринги, Сперанские? Субъект права как социально-правовая ценность.
Ценностный аспект в понятии субъекта права выделялся многими зарубежными и российскими правоведами.
В частности, в работах Гельдера («Естественные и юридические лица»), И.
Биндера («Проблема юридической личности»),
Л.
Дюги («Государство, объективное право и положительный закон»), Шуппе («Принципы философии права») и ряда других авторов подчеркивался момент признания со стороны правопорядка ценности личности и необходимости
её Дювернуа Н.Л.
Указ.
соч.
С.
264 См.: Пухта Г.Ф.
Указ.
соч.
С.
9 Алексеев Н.Н.
Указ.
соч.
С.
84.


[стр.,43]

правовой охраны, защиты .
Пухта обращал внимание на то обстоятельство, что уже в Ветхом Завете правоспособность соединена с Богоподобием, правовая личность уподобляется АбсолютуОтдельно ценностный аспект анализировался в «Основах философии права» Н.Н.
Алексеевым
(главы 3 и 4), который противопоставлял его другому аспекту понятия субъекта права правовому лицу как юридическому деятелю.
Он считал, что признанной правопорядком ценностью могут быть не только реальные юридические деятели, но и вещи, человеческие цели, различные смысловые содержания, коллективы.

Первоначальное, донаучное мышление подводит их под понятие лица.
«Если чтолибо признается юридической ценностью, оно должно иметь характер субъекта права, лица так рассуждает донаучное сознание.
Другими словами, в персонификации оно видит только единственный способ установления ценностей обстоятельство, которое позволяет предположить, что донаучному сознанию незнакомы никакие другие ценности, кроме персональных»’^”.
Продолжая противопоставление субъекта права деятеля и субъекта права ценности, Н.Н, Алексеев приходит к выводу о том, что животные могут быть субъектами права как ценностями, но не могут быть субъектами права как деятелями; нельзя заставить животное защищать свои интересы в суде, занимать ответственную
должность, быть опекуном, представителем или поверенным’^’.
Н.Н.
Алексеев полагал, что современная теория в учении о правовом субъекте, сама, не осознавая того, излагает воззрения действующего права на кардинальные ценности, лежащие в основе юридического строя; например, считая субъектами права отдельных лиц и союзы частноправового характера, правопорядок охраняет и защищает идею частной хозяйственной автономии, ценность хозяйственного самоопределения.
Учение же о государстве как юридическом лице защищает, по его мнению, ценность централизованных форм публичноправового властвования.
См.
подробнее: Алексеев Н.Н.
Основы философии права.
СПб., 1999.
С.
84 и сл.
См.: Пухта Г.’ Алексеев Н.Н Там же С.
93.
Рассматривая понятие правового субъекта в ценностном плане, он обращает внимание на то, что быть носителем прав, субъектом прав значит быть признанной правом ценностью, «быть самоцелью», что неприменимо к правовому субъекту как носителю обязанностей.
«Быть носителем обязанностей» не только не означает быть ценностью, но скорее означает нечто противоположное: «быть средством для выполнения некоторой цели», 132 «исполнять некоторое заданное назначение», «служить какой-то ценности» .
Субъект права в качестве носителя обязанности, следовательно, выражает служебную функцию правовой личности, её связанность чужой волей, стремление с помощью юридических средств подчинить её, сделать зависимой от другого лица, превратить её в объект правового воздействия.
Другой важный момент ценностного понимания субъекта права состоит в том, что правовое лицо, согласно позиции Н.Н.
Алексеева, должно осознать в себе свою правовую ценность.
Это осознание, определение своей правовой значимости, по его мнению, составляет глубочайшую основу идеи права.
«Соприкасаясь с ценностью, эмпирическое существование как бы утрачивает свое ничтожество, как бы выходит из пребывания в пределах бренности, и вступает в область славы мира сего.
Оно обретает основы своего собственного существования и начинает жить уже не в сознании собственной нищеты, но в достатке тех даров, которые им приобретены и достигнуты.
Оно становится самоцелью, приобретает нравственно оправданную способность самоопределения, способность, освященную той ценностью, которая в нем приобрела своего носителя»’^^.
В этом отношении правовая жизнь человека является процессом приближения к абсолютному, к совершенству.
Несколько в ином плане идею осознания, определения субъектом права своей собственной ценности выразил в своих трудах И.А.
Ильин.
Для него ценность права, его значение, его связующая компетентность определяется в последнем счете ценностью духовного содержания и духовных состояний.
Там же.
С.
86.
‘“Тамже.
С.
101-102.
«Ведь право немыслимо и невозможно помимо субъекта права, т.е.
того существа, для которого оно, чьё оно, через которое оно.
Но это существо, создавая право как нечто свое и для себя, должно нуждаться в праве, должно хранить в себе его мерило и критерий, должно переживать его как свой необходимый атрибут.
Оно должно быть само достойно права, и в то же время оно должно создавать такое право, которое соответствовало бы его собственному достоинству», утверждает он в своей работе о сущности правосознания.
Достоинство субъекта права имеет для И.А.
Ильина не внешний, случайный, а решающий характер, он рассматривает его как первую, важнейшую, аксиому правосознания (см.
главу 15 названной работы).
Достоинство субъекта права это «достоинство духа: его содержаний, его способа жизни, его состояний».
«Только субъект, знающий или, по крайней

[Back]