Проверяемый текст
И.П. Добаев Исламский радикализм: генезис, эволюция, практика. Отв. редактор Ю.Г.Волков.– Ростов-на-Дону: Издательство СКНЦ ВШ, 2002
[стр. 106]

как «Конгресс народов Кавказа» (КНК), «Общенациональный конгресс чеченского народа» (ОКЧН), «Международная черкесская ассоциация» (МЧА), «Конгресс кабардинского народа» (ККН), «Национальный совет балкарского народа» (НСБН), «Демократический джамаат», «Бирлик», «Тснглик» и многие другие.
Такие организации в условиях усиливавшейся в конце 80-х
начале 90-х гг.
социально-политической нестабильности в регионе неоднократно оказывали ощутимое давление на республиканские правительства, а активное использование мусульманской риторики позволяло придать порой откровенно сепаратистским и корпоративным устремлениям идеологическое обоснование.
Действительно, в те годы на первый план были выдвинуты
эт~ ничность и национальное возрождение, что и декларировали лидеры первых национальных северокавказских организаций.
Ярчайшим примером этого процесса стала Чечня, население которой было идеологически отравлено крайне политизированной идеей «этнической исключительности».
Но национальные движения со временем стали вырождаться в националистические, что обусловило
дезиитеграционные процессы в России, названные «парадом суверенитетов», который начался в конце 80-х гг.
В начале 90-х гг.
эти процессы затрагивали не только общероссийский и республиканский уровни, но и региональный.
Общее понимание серьезной опасности для целостности России и нежелание многих народов любой ценой поддерживать
спою национальную идентификацию, а также потребность поддержания мира на Северном Кавказе привели к тому, что наиболее одиозные националистические движения были оттеснены на периферию политической жизни1.
Пик этнической мобилизации в регионе был пройден.
Тем не менее в среде национальной интеллигенции все еще остаются популярными идеи особого исламского пути развития
отдельных этносов, идет активный поиск модели государственного строительства в северокав1Хизриева, Г Об околоисламских политических движениях в России / Г.
Хнзриепа // К'омфликт-Диалог-Сотрудничество.
Бюллетень № 5 Центра стратегических и политических исследований.
—М., 2000.
—С.
77.
106
[стр. 83]

Несомненно, что при создании соответствующих региональных и республиканских структур в руководящие органы Исламской партии России войдут в основном аварцы, которые и составят основную электоральную силу новой организации в пределах Дагестана.
Данное обстоятельство может инициировать дальнейшую этническую поляризацию религиозной среды Дагестана, а также дискредитировать мононациональную структуру Духовного управления республики.
Второй силой, объективно противостоящей традиционалистам на Северном Кавказе, являются национальные движения и организации, такие как «Конгресс народов Кавказа» (КНК), «Общенациональный конгресс чеченского народа» (ОКЧН), «Международная черкесская ассоциация» (МЧА), «Конгресс кабардинского народа» (ККН), «Национальный совет балкарского народа» (НСБН), «Демократический джамагат», «Бирлик», «Тенглик» и многие другие.
Такие организации в условиях усиливавшейся в конце 80-х
начале 90-х гг.
социальнополитической нестабильности в регионе неоднократно оказывали ощутимое давление на республиканские правительства, а активное использование мусульманской риторики позволяло придать порой откровенно сепаратистским и корпоративным устремлениям идеологическое обоснование.
Действительно, в те годы на первый план были выдвинуты
этничность и национальное возрождение, что и декларировали лидеры первых национальных северокавказских организаций.
Ярчайшим примером этого процесса стала Чечня, население которой было идеологически отравлено крайне политизированной идеей «этнической исключительности».
Но национальные движения со временем стали вырождаться в националистические, что обусловило
дезинтеграционные процессы в России, названные «парадом суверенитетов», который начался в конце 80-х гг.
В начале 90-х гг.
эти процессы затрагивали не только общероссийский и республиканский уровни, но и региональный.
Общее понимание серьезной опасности для целостности России и нежелание многих народов любой ценой поддерживать
свою национальную идентификацию, а также потребность поддержания мира на Северном Кавказе привели к тому, что наиболее одиозные националистические движения были оттеснены на периферию политической жизни445 .
Пик этнической мобилизации в регионе был пройден.
Тем не менее, в среде национальной интеллигенции все еще остаются популярными идеи особого исламского пути развития,
идет активный поиск модели государственного строительства в северокавказских республиках.
В таком случае активная исламизация господствующей элиты направляет общественное внимание именно на опыт исламского государственного строительства.
И здесь особо опасным представляется активный процесс исламизации экстремистских националистических и сепаратистских группировок на местах, происходящий в результате активного воздействия из-за рубежа.
Такая "исламизация" позволяет рекрутировать значительные человеческие, финансовые и культурные ресурсы, использовать их на службе радикальных кругов в господствующих элитах.
Поэтому нельзя исключать, что известные прежде формы общественной организации у северокавказских народов ("хасэ", "мехк кхел", "джамаат") в идеологической и пропагандистской риторике националистов и в дальнейшем будут отождествляться с традиционными формами проявления исламского коллективизма.
Третьим и основным оппонентом и антагонистом традиционного ислама в регионе выступают неоваххабитские исламские группировки, организационно оформленные в т.н.
«джамааты» (общины).
Каждый джамаат возглавляет амир – человек, осуществляющий руководство как религиозной, так и общественной жизнью такой общины.
Организационно джамааты, как правило, не представляют собой единого целого, фактически автономны.
Однако неоднократно предпринимались попытки их объединения как в рамках той или иной республики, так и на межреспубликанском уровне (например, создание в 1997 г.
«Исламского сообщества Дагестана», «Исламской нации», «Кавказской конфедерации»; в 1998 г.
– «Конгресса народов Ичкерии и Дагестана» И.Д.) Совокупно движение неоваххабитов на Северном Кавказе до известных событий в августе 1999 г., как и в других исламских государствах, не отличается монолитностью, а подразделялись на умеренное и радикальное направления.
Конечная цель у них была одна – исламизация всего мусульманского населения и создание на территории Северного Кавказа независимого исламского государства («от моря до моря»).
Однако «умеренные» больше значения придавали осуществлению мусульманской пропаганды (исламского призыва, или даава), стремились максимально увеличить численность своих сторонников и таким образом прийти к власти.
Они избегали открытого столкновения с властями, декларировали готовность к сотрудничеству с «официальными» религиозными авторитетами и структурами, полагая, что успех движения достижим скорее на пути разумного компромисса с режимом, нежели открытого столкновения с ним.
К умеренному крылу относились молодые интеллектуалы, получившие традиционное религиозное образование, а также мусульманская интеллигенция, как правило, старшего возраста.
«Радикалы» же всегда были настроены более решительно и были готовы не только психологически, но и организационно к открытой конфронтации, вплоть до вооруженной борьбы во всех ее формах с властями.
Причем эта борьба всегда представлялась и до сих пор представляется ими в качестве джихада – открытой войны с «неверными», «отступниками» и «лицемерами», среди которых отчетливо просматривается многочисленная прослойка «худших из мусульман» – тех, кто отказывается от участия в «священной войне» во имя установления власти «чистого ислама».
Наибольшего развития неоваххабизм, как и в целом исламизированность населения, достиг в восточной части Северного Кавказа, чему имеются многочисленные веские основания.
Сторонники «чистого ислама» здесь не признают авторитета шейхов, во имя строгого единобожия порицают характерный для суфизма культ святых и посещение их могил, уплату баснословного калыма за невесту, дорогостоящие поминки и т.п.
Одновременно сторонники этого течения резко критикуют «официальное» духовенство, обвиняя его в конформизме по отношению к светским властям.
В Дагестане движение сторонников «чистого ислама» стало складываться на рубеже 1980-90-х гг.
Первыми носителями и распространителями идей ваххабизма в республике стали создатели Исламской партии возрождения (ИПВ), среди них наиболее активно проявили себя аварцы Аббас и Багауддин Кебедовы, а также первый председатель всесоюзной ИПВ аварец Ахмадкади Ахтаев.
А.Ахтаев, врач по профессии, получил богословское образование в подпольной исламской школе, а Б.Кебедов, пройдя курс исламского самообразования, открыл в Кизилюрте медресе и сам преподавал в нем основы ислама и арабский язык.
Движение неоваххабитов практически сразу обрело в республике благоприятную почву для своего развития.
Разумеется, что местным «ваххабитам» помогали и продолжают помогать религиозные мусульманские центры из-за рубежа.
Однако этого обстоятельства недостаточно для объяснения вскоре последовавшего довольно быстрого роста их рядов.
Тот факт, что религиозный раскол коснулся не только верхушки духовенства, но захватило и население, главным образом сельских регионов, и часто проходит внутри отдельных семей, свидетельствует о том, что это не верхушечные склоки за паству, а глубинный социокультурный процесс, обусловивший серьезные политические последствия.
Его корни кроются в социально-экономических реалиях республики, в невыносимой обременительности псевдотрадиционных обычаев, разочарованности в духовных наставниках из числа мулл и шейхов традиционного ислама.
И покуда социально-экономическая, политическая, морально-психологическая ситуация в регионе не претерпит кардинальных изменений, для многих мусульман преодоление кризиса будет видеться именно на путях переустройства общества на исламских основах.
«Никогда еще в Дагестане, писал глава Союза мусульман России и бывший депутат Госдумы Н.Хачилаев, размах воровства государственных и общественных средств и личного обогащения не достигал таких размахов, как сегодня… Никогда еще разрыв между богатыми и бедными не достигал таких размеров, как сегодня… Никогда еще столь цинично и нагло не попирались права простых людей, как сегодня… Я вижу только одну судебную дистанцию – Шариатскую»446 .

[Back]