|
религии, изначально не предполагающие веры в Бога, различие между «религиями» п «идеологиями» становится еще более смутным. Представляется, что религия отличается от идеологии тем, что включает веру в существование сверхъестественных сил, которые влияют на события нашего мира. Идеология не предполагает веры в сверхъестественное, хотя эту точку зрения, разумеется можно оспорить так, можно счесть «сверхъестественными» сущностями «нацию» или «государство» в том виде, в каком их представляет данная идеология. Именно из этого исходил Фёгелин, обозначая тотальные идеологии как «политические религии» он полагал, что эти идеологии наделяют квазиреальностью и «обожествляют» такие общие понятия как класс, раса или государство1. Тем не менее, «обожествление» следует в данном случае понимать как метафору. В принципе, идеология принадлежит этому миру. В самом первом приближении, она представляет собой набор идей, обосновывающих политические действия. Если же идеология включает элементы сверхъестественного, если политическое действие обосновывается через апелляцию к явлениям потустороннего мира мы имеем дело не с идеологией в чистом виде, а с политической религией12, которая понимается как мировоззрение, претендующее на абсолютную истинность и несовместимое с существующими религиозными традициями3. В рамках политической религии события нашего мира рассматриваются как часть (или отражение) событий религиозного, сакрального, вселенского (космического) характера. Цель, которую ставят перед собой религиознополитические движения эго Цель с большой буквы, главная задача всего человечества, осуществление которой санкционировано потусторонними силами. Они делают что-то не потому, что хотят этого сами, но главным обра1См.: Maier, II. Politische religionen. Die totalilaercn regime und das Christentum / H. Maier. Freiburg, Basel, Wien: Herder, 1995. ~P. 30. 2 См.: Митрофанова, A.B. Религиозный фактор в мировой политике: на примере православия. Дис.... д-ра полит, наук / А.В. Митрофанова. М.: РГБ, 2006. 3 См.: Linz, .T.J. Der religiose Gcbrauch der Politik und/oder dcr politische Gebruuch der Religion. Ersatzideologie gegen Ersatzreligion / J.J. Linz // «Totalitarismus» und «Politische Reiigionen». Konzepte des Diktaturvergleichs. Padcrbom, etc.: Ferdinand Sch6ningh, 1996. P. 130. |
Термин «политическая религия» восходит к книге немецкого ученого Эрика Фёгелина «Политические религии» (1938), где он называет политическими религиями тотальные идеологии, подобные коммунизму, фашизму и национал-социализму. Эти идеологии служат в качестве обоснования национального единства, придавая политическому порядку квазирелигиозное измерение, хотя и в превращешюй форме*1. Превращенность формы исключительно важное понятие в данном случае. Оно указывает, что для Фёгелина и его последователей «политическая религия» не представляет собой религии в собственном смысле слова: это идеология, обладающая всеми признаками религии, но не предполагающая веры в Бога. Не зря термин «политическая религия» может быть заменен термином «светская религия» (как это и сделал в свое время известный французский социолог Раймон Арон). Естественно, что европейцы-христиане могли называть «религией» идеологию, не включавшую веры в Бога, только в метафорическом смысле. Однако сейчас, когда в поле зрения ученых попадают религии, изначально не предполагающие веры в Бога, различие между «религиями» и «идеолопіями» становится еще более смутным, чем во времена Фёгелина. Представляется, что религия отличается от идеологии тем, что включает веру в существование сверхъестественных сил, которые влияют на события нашего мира. Идеология не предполагает веры в сверхъестественное, хотя эту точку зрения, разумеется можно оспорить так, можно счесть «сверхъестественными» сущностями «нацию» или «государство» в том виде, в каком их представляет данная идеология. Ведь такого объекта как «дух нации» в реальности не существует. Именно из этого исходил Фёгелин, обозначая тотальные идеологии как «политические религии» он полагал, что эти идеологии наделяют квазирсальностью и «обожествляют» такие общие понятия как класс, раса или государство2. Тем не менее, «обожествление» следует в данном случае понимать как метафору. В принципе, идеология принадлежит этому миру. В самом первом приближении, она представляет собой набор идей, обосновывающих политические действия. Если же идеология включает элементы сверхъестественного, если политическое действие обосновывается через апелляцию к явлениям потустороннего мира мы имеем дело не с идеологией в 1 Маіег Н. Ро1іб$сНе геііеюпеп. Оіс (о*а1і(аегеп ге§іте шкІ <1а$ СЬгі$Іепіит. РгеіЬиг& ВазеІ, ЛѴіел: Негйег, 1995. Р. 29. 1Там же. Р, 30. 29 чистом виде, а с политической религией. Таким образом, «политические религии» Фсгелина в пашем понимании ближе к «чистым» идеологиям и могут быть названы «политическими религиями» лишь в переносном смысле. Наше использование термина соотносится с «классическим», так как в данной работе, как и, например, в трудах последователя Фёгелииа Хуана Линца, политическая религия понимается как мировоззрение, претендующее на абсолютную истинность и несовместимое с существующими религиозными традициями1. Однако, наше понимание политической религии находится ближе к тому, что Линц определяет как «теократию», подчеркивая, что в данном случае политика используется в религиозных целях, а не наоборот12. Для Линца «теократия» является не политической религией (которую он, следуя Фёгелину, рассматривает как светскую идеологию), а «политизированной религией», которая, тем не менее, какимто образом соотносится и с политическими религиями. Можно отметить, что термин «политическая религия» часто используется учеными для обозначения религиозных идеологий: как напрямую (например, в статье Петера вал дер Веера «Политическая религия в двадцать первом веке»)3, так и косвенным образом (такие общеупотребительные конструкции как «политический ислам», «политический индуизм» и т.д. можно легко переформулировать в конструкции типа «политическая религия ислама» и «политическая религия индуизма»). По нашему мнению, введенный Х.Линцем термин «теократия» является не совсем удачным, так как политическое сообщество не может быть основано на религиозных принципах напрямую. В данной работе для описания политических сообществ, управляемых на основе политических релипій, используется термин «идеократия». В рамках политической религии события нашего мира рассматриваются как часть (или отражение) событий религиозного, сакрального, вселенского (космического) характера. Цель, которую ставят перед собой религиозно11лп21.1. ОеггеііцібзеСеЬгаисЬ (іег РоІІІік ипб/обегбег роІііізсЬе СеЬгаисКбег Кеіфіоп. Егзаігібеоіофе де{>еп Егзаіггеіщіоп // То(аІі(агі$шиз” ипб “РоІПізсІіе Кеіідіопеп”. Копгсріс без ОікіаШгѵегеІеісііз. РабсгЬогл, сіс.: Регбіпапб ХсІіопіпдЬ, І996. Р. 130. 2Там же, Р. 138. 3 ѵап бег Ѵесг Р. Роіііісаі Кеіщіоп іп Йіе Тѵѵспіу-Гігз! Севіигу // Іпіешаііопа! Огбег апб Иіе Риіиге оГ \Уог1б Роіііісз. Т.Ѵ.РаиІ, Іоііп А. Пай, еб. СашЬгібде: СатЬгібце Шіѵегзііу Ргезз, 1999. Р. 311-327. 30 политические движения это Цель с большой буквы, главная задача всего человечества, осуществление которой санкционировано потусторонними силами. Они делают что-то не потому, что хотят этою сами, но главным образом потому, что этого хочет Бог или другая сверхъестественная сила. Известный американский исследователь политических религий Марк Юргенсмейер (Калифорнийский Университет в Санта-Барбаре) пишет о религиозных войнах следующее: «Такого рода религиозные действия является не просто политическими феноменами, которые оправдывают с помощью религии; истинно верующие воспринимают их как грани более фундаментального противостояния. Конфликты реального мира связываются с невидимой, космической войной: духовной битвой между порядком и хаосом, светом и тьмой, верой и сомнением»1. Это означает, что реальная война воспринимается как «священная», как земное отражение столкновений между добром и злом в потустороннем мире. Сакрализация политического конфликта ведет к сакральному восприятию врага. Враг, которому противостоят сторонники политических религий не личный враг и даже не политический. Это воплощение вселенского зла. Никакие жертвы во имя его уничтожения не кажутся слишком большими. Какие-либо сделки с врагом становятся совершенно невозможными. «Мы боремся не для того, чтобы враг признал нас и предложил нам что-то. Мы боремся, чтобы стереть врага с лица земли» сказал как-то бывший лидер ливанской секции «Хезболла» Хуссейн Муссави12. Отсюда кажущаяся иррациональность религиозного насилия, когда жертвами становятся люди, на первый взгляд случайные, но только на первый, так как в реальности их объединяет принадлежность к группе, наделенной свойствами космического врага. В большинстве случаев жертвы религиозно мотивированного насилия лично не делали ничего плохого своим убийцам. Но в рамках религиозно мотивированного насилия, пишет М.Юргеисмейер, «любой индивид, входящий в группу, которая считается вражеской, может с полным основанием стать объектом насильственного нападения, даже если он или она ни в чем не повинный прохожий. В космической войне такого 1Дисг^епзшеуег М. ЗасгіЛсе апсі Созтіс \Ѵаг // Ѵіоіепсе агиі Ше Засгесі іи Ле МосІет МэгИ. Ей.Ьу Зиег§еп$теуег М. Ь.: РгапкСазз, 1992. Р. 112. 2НоГГтап В. ІпзІсІс Теггогізт. Ы.Ѵ.: СоІитЬіа ІІпіѵ. Ргезз, 1998. Р. 96. 31 |