|
выразил видный педагог того времени П.Ф. Каптерев, который писал, что «если бы изъять из нынешнего педагогического дела все продукты свободного личного и общественного творчества и оставить школы лишь при государственно-казенной педагогии, то трудно представить, что произошло бы нечто вроде педагогического землетрясения, после которого остались бы лишь самые крепкие человеки в футлярах».1 Общее и профессиональное обучение работающих детей оказалось за пределами системы государственного начального и профессионального образования. В общественном* движении сформировались условия для ликвидации неграмотности и повышения образовательного уровня малолетних рабочих, а также формы профессиональной подготовки рабочих-подростков, учеников-рабочих. В основе общеобразовательной школьной политики лежала идея реализации потенциала личностного и социального развития. Эффективность деятельности демократических институтов определялась компетентностью в проблемах малолетних рабочих, их труда, быта, образования, стремлением к поощрению педагогической инициативы, отходом от излишней идеологизации школьной жизни, умелым подбором педагогов. Первая частная фабричная школа была открыта в Москве в 1816 г. при Трехгорной мануфактуре по инициативе известного фабриканта Тимофея Васильевича Прохорова. Предлогом для. се открытия послужило желание самих фабрикантов приобрести необходимые общеобразовательные и специальные знания. Но они «дозволяли приходить к урокам и своим мастеровым мальчикам». Такой «нечаянный опыт» открыл для Прохоровых большую пользу: «мальчики посредством учения делались и благонравнее и к мастерствам способнее».2 Это обстоятельство побудило их открыть при фабрике специальное училище, «назначая по вечерам и праздникам классы 1Каптерев П.Ф. Народная школа как образовательно-воспитательное учреждение // Русская школа. 1902. № 3. С. 265. 2Обстоятельства и выгоды руководившие братьями Прохоровыми к заведению и поддержанию ими фабричной школы //Журнал мануфактур и торговли. СПб., 1832.26» 4. С. 12. 121 |
135 2.3. Особенности деятельности меценатов по развитию низших профессиональных учебных заведений в России середины XIX начала XX вв. Вторая половина XIX начало XX вв. в России явились средоточием уникального социального опыта. Общество этого периода оказалось влиятельной силой в постановке образования, добившись функционирования широкой сети школьных и внешкольных учреждений. Значение и весомость внешкольного образования как альтернативы, тщательно структурированной и иерархизированной системы государственного народного образования, выразил видный педагог того времени П.Ф. Каптерев, который писал, что «если бы изъять из нынешнего педагогического дела все продукты свободного личного и общественного творчества и оставить школы лишь при государственно-казенной педагогии, то трудно представить, что произошло бы нечто вроде педагогического землетрясения, после которого остались бы лишь самые крепкие человеки в футлярах». /95, с. 265/ Общее и профессиональное обучение работающих детей оказалось за пределами системы государственного начального и профессионального образования. В общественнопедагогическом движении сформировались условия для ликвидации неграмотности и повышения образовательного уровня малолетних рабочих, а также формы профессиональной подготовки рабочих-подростков, учениковрабочих. В основе общеобразовательной школьной политики лежала идея реализации потенциала личностного и социального развития. Эффективность деятельности демократических институтов определялась компетентностью в проблемах малолетних рабочих, их труда, быта, образования, стремлением к поощрению педагогической инициативы, отходом от излишней идеологизации школьной жизни, умелым подбором педагогов. Первая частная фабричная школа была открыта в Москве в 1816 г. при Трехгорной мануфактуре по инициативе известного фабриканта Тимофея 136 Васильевича Прохорова. Предлогом для ее открытия послужило желание самих фабрикантов приобрести необходимые общеобразовательные и специальные знания. Но они «дозволяли приходить к урокам и своим мастеровым мальчикам». Такой «нечаянный опыт» открыл для Прохоровых большую пользу: «мальчики посредством учения делались и благонравнее и к мастерствам способнее». /154, с. 12/ Это обстоятельство побудило их открыть при фабрике специальное училище, «назначая по вечерам и праздникам классы для предметов, которые нужны были для образования сердца и рук воспитанников»; преподавались закон божий, чтение, чистописание, арифметика и рисование. /154, с. 13/ Социальный состав учащихся в первые годы был в основном крестьянский; не так легко было на первых порах убедить и самих учеников, и их родителей в необходимости и полезности начатого дела. «С тех пор, как из числа учащихся показались рисовальщики, конторщики, управляющие и торговцы, воспитанники приняли другое направление мыслей: они были готовы учиться с прилежанием и повиноваться воле хозяев». /154, с. 13/ С этого времени в школе ежегодно обучались от 20 до 40 человек, большая часть из которых «две трети времени находилась в мастерствах». В 1830 г. во время эпидемии холеры в Москве ученики были распущены по домам. Впоследствии Прохоровы приняли в школу около 80 мальчиков из мещан, родители которых умерли во время эпидемии. /154, с. 17/ Помимо детей-рабочих мануфактуры Прохоровых, в школе учились и приходящие ученики. Это были дети купцов, мещан и других городских обывателей. Некоторые из учеников, окончив фабричную школу, продолжали свое образование. Например, сын московского купца Матвеева Михаил, обучаясь в школе, «успел преимущественно в предметах к механике относящихся и в русско-немецкой литературе». Свои знания «в искусстве машиностроения» он пополнил в Германии и Швейцарии. /154, с. 15/ Главной особенностью школы была связь с практическими потребностями производства. Это неоднократно отмечали как современники, так и |