|
217 из тех же, кого подобная участь в детстве или юности миновала, 22 %'. Изучая криминальное насилие с позиций виктимологии, Г.А. Алиев и Н.Х. Сафиуллин приводят такие данные: 70 % людей, которые были жертвами насильственных преступлений, после этого сами совершили такие преступления2. Этот процент еще значительнее, когда исследуются проблемы жестокого обращения с детьми: из числа детей, в отношении которых проявлялась жестокость, повзрослев, 75 % применяют насилие к другим людям, а из числа детей, кому не пришлось столкнуться с жестокостью, лишь 12%3. Всем этим сведениям соответствуют и наши данные: из числа несовершеннолетних женского пола, осужденных за насильственные посягательства, 58 % до этого сами подвергались таким посягательствам. Особенно это касается тех несовершеннолетних, которые осуждены за причинение вреда здоровью, истязания, грабеж с применением насилия, разбой и т.п.; здесь процент еще больше 65 %. Особенно ярко такая закономерность просматривается тогда, когда несовершеннолетние женского пола подвергаются жестокости со стороны своих родителей. Если таких лиц принять за 100%, то со временем почти 80 % из их числа проявляют жестокость в совершаемых ими преступлениях по отношению к своей жертве. Всегда есть зависимость между виновным и потерпевшим, и она проявляется независимо от пола и возраста как лиц, совершающих преступления, так и лиц, являющихся жертвами преступных посягательств. Сложилась и такая практика, когда состояние «девичьей» преступности оценивается только по количеству преступлений и числу лиц, их совершающих за тот или иной период времени на той или иной территории. Это неизбежно приводит к тому, что по этим же двум показателям определяются структура и динамика этой «девичьей» преступности, ее уровень, 1Шнайдер Г.Й. Криминология/Пер. с немец. М., 1994. С. 358. 2Алиев Г.А., Сафиуплин Н.Х. Умышленные убийства: их особенности, классификация и предупреждение. М., 1996. С. 18. 3Антонян Ю.М. Жестокость в нашей жизни. М., 1995. С. 105-115. |
106 Решение такой задачи приобретает особую актуальность в связи с проблемами криминального насилия, совершением соответствующих преступлений не только в сфере экономики, но и в сфере быта и досуга, особенно в области семейных отношений. В частности, это касается таких преступлений, как побои и истязания. Здесь весьма важно решить вопрос о статусе потерпевших от побоев и истязаний. Незащищенность потерпевших от преступлений требует комплекса мер по реформированию законодательства и переоценки деятельности правоохранительных органов. Как отмечается в литературе, практика складывается следующим образом: после того, как преступление совершено, внимание государства в лице правоохранительных органов сосредотачивается на преступнике, а не на его жертве. О ней быстро забывается, если она уже использована для изобличения преступника. Это касается многих насильственных посягательств на личность, но более всего, на наш взгляд, побоев и истязаний. Между тем, существует тесная связь между преступностью и виктимностью. По данным Г.И. Шнайдера, 64% людей оказавшихся в детстве и юности жертвами преступлений, во взрослом возрасте становятся преступниками, из тех же, кого подобная участь в детстве и юности миновала только 22%.1 Изучая убийство с позиций виктимологии, Г.А. Алиев и М.Х. Сафиуллин приводят такие данные; 70% которые были жертвами преступлений, после этого сами совершили преступления, в том числе убийства.2 Этот процент еще значительнее, когда исследуются проблемы жестокого обращения: из числа детей, в отношении которых проявлялась жестокость, повзрослев, 75% проявляют жестокость к другим людям, а из числа детей, кому не пришлось столкнуться с жестокостью, лишь 12%. Всем этим сведениям соответствуют и наши данные: из числа лиц, осужденных за побои и истязания, 58% до этого сами 1 ^ Шнайдер Г.И. Криминология (перевод с немецкого). М.: 1994. С.358. 2 Алиев Г.А., Сафиуллин Н.Х. Умышленные убийства: их особенности, классификация и предупреждение. М.: 1996 С. 18 107 подвергались таким мучениям и страданиям. Особенно это касается осужденных за истязания; здесь процент еще больше 65%. Очевидно, что преступное поведение одна сторона медали, а другая виктимное поведение. ^ Мы разделяем мнение о том, что процессы криминализации (становление преступника) и виктимизации (становление жертвы преступника) следует рассматривать как неразделимое единство. Эти процессы, как пишут ученые, неизбежно сливаются в единое русло.1 По поводу отношений «преступник-жертва» имеются и другие интересные суждения. К числу значимых для практики, на наш взгляд, можно отнести точки зрения, касающиеся статистического анализа. Сложилась практика, когда состояние преступности как явления оценивается только по количеству преступлений и числу лиц, их совершивших за тот или иной период времени на той или иной территории. Это неизбежно приводит к тому, что по этим же двум показателям определяется так же структура и динамика данного явления, его уровень другие характеристики. р Однако при этом упускается из вида такой важный показатель состояния преступности, как потерпевшие от преступлений, то есть количество лиц, ставших жертвами уголовно-наказуемых деяний. Ясно, что без учета и изучения этого показателя невозможно выявить все пороки непосредственно связанные с ее последствиями. Без этого нельзя так же дать именно всестороннюю характеристику процессам криминализации и виктимизации, показать социальную обусловленность преступности. Любой анализ составляющих преступности тесно связан с оценками поведения не только тех, кто совершает уголовно-наказуемые деяния, но и тех, к отношении кого они совершаются. Составляющими преступности, таким образом, являются совер* шаемые преступления и все «участники» этих преступлений. Одна сторона 1Полубинский В.Н. Преступность и проблемы виктимологии. М.: 1976. С.17-18. |