|
совершившие преступления с применением насилия после отбытия наказания, еще до осуждения в 36% случаев были жертвами насилия. Насилие, стало быть, порождает насилие, а жестокость жестокость. Как пишет Г.Й. Шнайдер в указанной книге, виктимизация и криминализация имеют одни и те же источники: исходные социальные условия, когда и преступник и жертва принадлежат к одной и той же субкультуре насилия (например, к субкультуре маргиналов, к преступной субкультуре и т.д.). Дело в том, что преступность и виктимность рассматриваются не только как статичные величины. Криминализация (становление преступника) и виктимизация (становление жертвы) могут анализироваться как процессы социального взаимодействия. «Потерпевший и преступник, пишет Г.Й. Шнайдер, фигурируют в социальных процессах возникновения преступности и контроля за преступностью как субъекты, которые взаимно определяют и интерпретируют себя и свои действия». Именно в этом смысле нас интересуют взаимоотношения «действующего» убийцы и «терпящей урон» жертвы этого убийства. Такие взаимоотношения в литературе нередко определяются как «взаимодополняющее партнерство», потому что в виктимном поведении тоже есть что-то активное. Иногда, например, при убийстве жертва «формирует» и «воспитывает» преступника. Нередко жертва завершает становление преступника. Это особенно касается убийств, совершаемых лицами, отбывшими наказание в местах лишения свободы; здесь во многих случаях потерпевший «молчаливо» соглашается стать жертвой убийства, кооперируется с преступником, провоцирует его, толкая на конкретные действия, не задумываясь о том, что данные действия могут прервать ее жизнь. Чаще всего это случается тогда, когда преступник и жертва совместно употребляют спиртное, злоупотребляя им, совместно приобретают и употребляют наркотики, делят краденные деньги, ценности, вещи и т.д. Имеет место, как указывается в литературе, интеракция, |
205 ля 1998 г. было заявлено, что следует усилить внимание к потерпевшим. Было отмечено также, что в сложившейся ситуации преступник более понятен, чем потерпевший, его защищают адвокаты, а жертва брошена на произвол. Между тем проблема защиты потерпевших — главная проблема. Ею и занимается виктимология. Задачи виктимологии многогранны. Она исследуют отношения между преступником и жертвой в момент возникновения уголовнонаказуемого деяния. Виктимология занимается изучением процессов виктимизации, и прежде всего исследует проблему последовательного развития отношений между преступником и потерпевшим. Вопрос стоит так: вызывает или нет виктимизация преступность? При ответе на этот вопрос надо иметь в виду, что неверная трактовка процесса виктимизации может привести к искаженному представлению о преступности. Известно, как пишет Г.Й. Шнайдер, что 64 % людей, ставших в детстве или юности жертвами преступлений, во взрослом возрасте становятся преступниками, а из тех, кто не был в детстве или юности жертвой — только 22%'. По нашим данным, этот процент еще значительнее — соответственно 70 и 19 %. Кроме того, что касается конкретно лиц, совершающих насильственные преступления против личности, то здесь еще более привлекающие внимание данные: лица, совершившие преступления с применением насилия после отбытия наказания, еще до осуждения в 36% случаев были жертвами насилия. Насилие, стало быть, порождает насилие, а жестокость — жестокость. Как пишет Г.Й. Шнайдер в указанной книге, виктимизация и криминализация имеют одни и те же источники: исходные социальные условия, когда и преступник и жертва принадлежат к одной и той же субкультуре насилия (например, к субкультуре маргиналов, к преступной субкультуре и т.д.). Дело в том, что преступность и виктимность рассматриваю тся не только как ста1 III и а й д е р Г.Й. Криминология / Пер. с немец. М., 1994. С. 358. 206 тичны е величины. Криминализация (становление преступника) и виктимизация (становление жертвы) могут анализироваться как процессы социального взаимодействия. «Потерпевший и преступник, — пишет Г.Й. Шнайдер, — фигурируют в социальных процессах возникновения преступности и контроля за преступностью как субъекты, которые взаимно определяют и интерпретируют себя и свои действия». Именно в этом смысле нас интересуют взаимоотношения «действующего» преступника, применяющего насилие, и «терпящей урон» жертвы этого насилия. Такие взаимоотношения в литературе определяются как «взаимодополняющее партнерство», потому что в виктимном поведении тоже есть что-то активное. Иногда, например, при убийстве жертва «формирует» и «воспитывает» преступника. Нередко жертва завершает становление преступника. Это особенно касается убийств, совершаемых лицами, отбывшими наказание в местах лишения свободы; здесь во многих случаях потерпевший «молчаливо» соглашается стать жертвой убийства, кооперируется с преступником, провоцирует его, толкая на конкретные действия, не задумываясь о том, что данные действия могут прервать ее жизнь. Чаще всего это случается тогда, когда преступник и жертва совместно употребляют спиртное, злоупотребляя им, совместно приобретают и употребляют наркотики, делят краденые деньги, ценности, вещи и т.д. Имеет место, как указывается в литературе, интеракция, взаимодействие и обмен элементами причинности1. По нашим данным, касающимся убийств, в 50% случаев ж ертва (если она и преступник принадлежат к одной и той же субкультуре) в силу своего характера, поведения, взглядов, стремлений, потребностей, мотивов «идет навстречу» убийству, вызывая его против себя, нередко провоцируя виновного. Очевидно в таких случаях вопрос следует решать с позиций уголовного 1 А л и е в Г.Л., С а ф п у л л и и Н.Х. Умышленные убийства: их особенности, классификация н предупреждение. М., 1996. С. 18; Ш н а й д е р Г.Й. Криминология / Пер. с немец. М., 1994. С. 250. 323 рои микросреды), отношения «преступник — жертва» и криминальная ситуация. Ситуация всегда тесно связана с мотивом насилия, неотъемлема от личности и ее поведения. Ситуативный характер насильственных преступлений против личности означает своеобразную их оценку, когда сами эти преступления, совершающие их лица, мотивы и т.д. пронизаны признаками ситуации. Но главными «элементами» всегда остаются личность преступника и мотив деяния. 18. Самостоятельное значение имеют и виктимологические проблемы. Как правило, при насилии над личностью, виктимизация и криминализация имеют одни и те же источники: исходные социальные условия. Автор исходит из установившегося в криминологии научного положения о том, что насильственные преступления и виктимное поведение потерпевших от этих преступлений рассматриваются не только как статичные величины. Основная для автора позиция следующая: криминализация (становление преступника) и виктимизация (становление жертвы) могут анализироваться как процессы социального взаимодействия. Преступник, применяющий насилие, и потерпевший от насилия фигурируют в социальных процессах как основные «звенья» механизма преступления, а потому при насилии нередко имеет место интеракция, т.е. своего рода взаимодействие и обмен элементами причинности. С этим тесно связаны проблемы детерминации и причинности криминального насилия. Находит свое место и виктимологическая профилактика. 19. Исследование криминального насилия предполагает фиксацию отличительных свойств лиц, совершающих насильственные преступления, эти свойства так или иначе «сигнализируют» о вероятности насилия над человеком. Именно отсюда исходит необходимость типологии (типизации) лиц, совершающих насильственные преступления |