|
ней частная воля вытеснит всеобщ ую, лиш ить се власти; причем сделано это должно быть посредством публичного заявления, обладаю щ его абсолю тной силой воздействия, в результате чего с этого м ом ента все действия верховной государственной власти теряю т всякое значение. Нельзя, не следует допускать, чтобы власть обособлялась сама посредством собственного суждения; это было бы восстанием; ибо эта чистая власть состоит из множ ества частных воль, которы е, следовательно, не могут конструироваться в общ ую волю. О днако вторая, общая воля объявляет, что это множ ество в качестве сообщ ества, или чистой власти, объединено с идеей всеобщ ей воли, поскольку эта иола больше не присутствует в предш ествовавш их властителях"126. Н есмотря на трудности изложения, главная мысль, как представляется, здесь выражена достаточно лапидарно. Позднее эту мыспь воспроизвел Ю .Хабермас, говоря, например, что систему финансового оборота, а также экономическую власть, равно как и власть граж данской администрации в структурно сложных современных общ ествах можно лишь сдерживать. Однако в лю бом случае эта власть долж на быть отделена от коммуникативных сфер общ ества, устранена из пространства общественной мысли и частной жизни, природа которых им еет спонтанный характер. В противном случае враждебная спонтанности бюрократическая рациональность проникнет в повседневную ж изнь людей. Чтобы этого не случилось, система гражданской коммуникация 127 *'* должна оберегать границы своего мира . Поэтому>как писал Ю .Х абер мае, "мы долж ны различать власть, рождающ уюся в процессе коммуникации, и административно применяемую власть. В деятельности политической общ ественности встречаются и перекрещиваются два противополож ных процесса: с одной стороны, коммуникативное формирование легитимной власти, которая 126Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М.: Паука, 1978. С. 222 127 Хабермас 10. Социальная проекция Фрейда и утопия общества. Философская и социологическая мысль, 1990, № 2. С. 90 80 |
сделано это должно быть посредством публичного заявления, обладающего абсолютной силой воздействия, в результате чего с этого момента все действия верховной государственной власти теряют всякое значение. Нельзя, не следует допускать, чтобы власть обособлялась сама посредством собственного суждения; это было бы восстанием; ибо эта чистая власть состоит из множества частных воль, которые, следовательно, не могут конструироваться в общую волю. Однако вторая, общая воля объявляет, что это множество в качестве сообщества, или чистой власти, объединено с идеей всеобщей воли, поскольку эта воля больше не присутствует в предшествовавших властителях".[110] Несмотря на трудности изложения, главная мысль, как представляется, здесь выражена достаточно лапидарно. Позднее эту мысль воспроизвел Ю.Хабермас, говоря, например, что систему финансового оборота, а также экономическую власть, равно как и власть гражданской администрации в структурно сложных современных обществах можно лишь сдерживать. Однако в любом случае эта власть должна быть отделена от коммуникативных сфер общества, устранена из пространства общественной мысли и частной жизни, природа которых имеет спонтанный характер. В противном случае враждебная спонтанности бюрократическая рациональность проникнет в повседневную жизнь людей. Чтобы этого не случилось, система гражданской коммуникация должна оберегать границы своего мира. [111] Поэтому, как писал Ю.Хабермас, "мы должны различать власть, рождающуюся в процессе коммуникации, и административно применяемую власть. В деятельности политической общественности встречаются и перекрещиваются два противоположных процесса: с одной стороны, коммуникативное формирование легитимной власти, которая рождается в свободном от всякой репрессивности процессе коммуникации политической общественности, а с другой такое обеспечение легитимности через политическую систему, с помощью которой административная власть пытается управлять политическими коммуникациями".[112] Б.Рассел также различал два вида крупномасштабной политической активности. С одной стороны, как он считал, общественная безопасность требует централизованного правительственного контроля, который может расшириться до размеров мирового правительства. С другой же стороны, гражданское общество движется по пути прогресса, конкурирующего с социальным порядком.[113] Ситуация при этом осложняется еще и тем, что в интересах прогресса человечество вынуждено допускать если не все, то многое. Неудивительно поэтому, что в сознании современного человека все конфликты могут однажды слиться в фундаментальное противостояние: общество власть, духовный истэблишмент и духовный контристэблишмент. [114] По убеждению Р.Рейгана, любая демократия является системой ограничения государственной власти, в результате которого политика и правительство играют лишь второстепенную роль по сравнению с подлинными ценностями жизни, которыми выступают семья и вера. [115] Впрочем, тезис о том, что высший долг люди имеют по отношению к своим родственникам, а не общиной или государством, не является исключительно западным. Цели государства хоть и широки, но ограничены. Традиционно ими являются безопасность, счастье и сохранность как общества в целом, так и его отдельных частей, писал П.-А.Гольбах. Следовать этому правилу на практике оказалось непросто. И хотя суверен, по замыслу Ж.-Ж. Руссо, должен был всецело посвятить себя охране человеческой свободы, [116] защите гражданской свободы посвящается сегодня лишь небольшая часть правительственных прерогатив.[117] На практике правительства в гораздо большей степени заботит стабильность и порядок. Еще Ф.Бэкон характеризовал государственную активность как обуздывающую, укрощающую и подчиняющую себе |