Главный корпус ПМФИ. pmedpharm.ru

Прессинг, уголовные статьи, шантаж, бойкот, выживание неугодных людей с работы. Похоже на сценарий сериала про войну крупных корпораций со слияниями и поглощениями. Но это не остросюжетный детектив и даже не фантастическая сага, а реальная история реорганизации Пятигорской фармацевтической академии. Как ведущий фармацевтический вуз страны стал фабрикой по выпуску фальшивых диссертаций и липовых специалистов? ТрВ-Наука расследовал недружественное поглощение и его последствия.

Пролог: давным-давно в одной академии в горах Кавказа…

«Всё началось 5 мая 2012 года, когда сотрудников академии собрали на срочное совещание», — рассказывает Татьяна Орловская, эксперт вольного сетевого сообщества «Диссернет», докт. фарм. наук, известный ученый, в прошлом преподаватель пятигорского вуза.

Татьяна Владиславна — одна из тех, кто «не сработался» с новым руководством. Она активно выступила против изменений в учебном процессе, коммерциализации академии и нового стиля управления.

Бывший ректор фармацевтической академии Михаил Гаврилин, докт. фарм. наук, вспоминает, что в тот день (это была суббота) ему позвонил Вадим Егоров, директор департамента образования и кадровых ресурсов Мин­здрава РФ. Он сообщил, что прилетает в Пятигорск, и поставил перед фактом реорганизации вуза. «Егоров не хотел собрания, но я решил, что всё должно быть публично, и собрал людей на совещание», — рассказывает Михаил Витальевич.

Помимо Вадима Егорова, в фарм­академию приехал ректор Волгоградского государственного медицинского университета академик РАН Владимир Петров.

Вадим Егоров объявил, что в связи с реформой монотипные фармацевтические вузы в Пятигорске, Перми и Санкт-Петербурге присоединяют к многопрофильным университетам. Пятигорская академия должна была стать частью ВолгГМУ — 28 апреля приказ о реорганизации подписала министр здравоохранения и социального развития Татьяна Голикова.

Академик Петров заверил сотрудников фармакадемии, что для него решение министерства — полная неожиданность, и пообещал не вмешиваться в работу нового филиала.

«Волгоградцы, видимо, всё знали заранее — они уже были в Пятигорске к моменту, когда прилетел Егоров. Мне пообещали, что всё останется как есть, но я понимал, что этого не будет. Тем не менее, когда ночью на нашем форуме люди стали обсуждать случившееся, я отвечал, что всё будет хорошо, не надо спорить. Меня даже обвинили в том, что я поддерживаю реформу, потому что получил за это „золотой парашют“», — говорит Михаил Гаврилин.

Татьяна Орловская пояснила, что сотрудники Пятигорской академии связались с коллегами в Перми и Петербурге, но те ничего не знали ни о каком присоединении. И это объяснимо: «под раздачу», как оказалось, тогда попал только Пятигорск.

«Мы удивились — почему нас объединяют именно с Волгоградским мединститутом, а не со Ставропольским, который к нам ближе. Да и в Волгограде на фармфаке не было ни одного доктора фармнаук, а на курс набирали всего 30 человек, в то время как у нас — 500. Но уточнить, что происходит, нам было не у кого — 7 мая состоялась инаугурация Путина, а на следующий день правительство ушло в отставку, включая главу Минздрава Татьяну Голикову, которая была инициатором укрупнения вузов», — рассказывает Татьяна Владиславна.

Почему так вышло и кому это было нужно? Попробуем разобраться.

Эпизод 1. Скрытая угроза: реформа набирает обороты

Месяц спустя в Пятигорской фарм­академии полностью сменили руководство: из Волгограда приехали новые управленцы. Директором Пятигорского медико-фармацевтического института (ПМФИ) — теперь уже филиала ВолгГМУ — стал Всеволод Аджиенко, а его заместителем по учебной работе — Андрей Воронков.

О майских обещаниях ректора ­ВолгГМУ Владимира Петрова не вмешиваться в учебный процесс и сохранить Академию свеженазначенные руководители, судя по дальнейшим событиям, забыли. Или изначально не собирались выполнять обещанное.

Новый директор сфокусировался на коммерческом обучении: открыл новые непрофильные специальности — «Менеджмент», «Экономика» и «Юриспруденция» (прием на последние две закрыт в 2018 году), увеличил набор иностранных студентов.

Лекции стали длиться час вместо положенной академической пары, практику в ботаническом саду перенесли на зиму — мол, наблюдать растения не обязательно, можно обойтись и рассказом.

А бывший ректор Михаил Гаврилин стал в институте персоной нон-грата. Как вспоминает Татьяна Орловская, с Гаврилиным, который всё еще продолжал вести занятия, большая часть преподавателей перестала здороваться. Кто-то, как пояснил сам профессор Гаврилин, под страхом увольнения, а кто-то — потому что обрадовался новой политике руководства.

«Я точно знал, что в какой-то момент из Академии меня выгонят. Минздрав вправе был принять такое решение, нравится оно нам или нет. 16 июля у меня закончился контракт, меня уволили, а на следующий день Аджиенко принял меня на работу на должность завкафедрой. Я согласился — знал, что уйду, но не готов был полностью оставить работу. К сентябрю система уже была выстроена таким образом, что меня не выбрали в члены ученого совета, а часть коллег начала выступать против меня. В вузе появились негласные правила: с кем здороваться, а с кем нет. И это понятно — я знал, что многие давно были настроены против меня. Я жестко требовал с людей в работе — наказывал за недостатки, контролировал выставление оценок, проверял, как идут зачеты и практика, заворачивал халтурные диссертации. Сейчас большинство сотрудников рады, что всё так сложилось: им стало спокойнее сидеть на рабочих местах», — рассказывает Михаил Витальевич.

Затем новое руководство заявило на бывшего ректора в полицию. Расследование хищений и финансовых нарушений, в которых обвиняли Гаврилина, продолжалось больше года: у экс-руководителя и его единомышленников изымали компьютерную технику, приглашали на допросы. Однако подтвердить обвинения не удалось. За это время профессор успел уволиться и уехать из Пятигорска.

Следующей мишенью стала несговорчивая Татьяна Орловская и ее муж — известный ученый, профессор, докт. фарм. наук Вячеслав Челомбитько. К сожалению, Вячеслав Александрович умер в январе 2020 года.

Супруги выступили против бойкота Михаила Гаврилина и курса на коммерциализацию вуза в ущерб его репутации и качеству образования. В это время у профессора Челомбитько закончился контракт (в силу возраста), и продлевать его новое руководство не стало. Ректор Гаврилин планировал, что кафедру фармакогнозии вслед за мужем возглавит Татьяна Орловская — она защитила докторскую диссертацию в 2011 году и уже вела дела кафедры. Однако Всеволод Аджиенко поставил на освободившееся место нового исполняющего обязанности, а заодно инициировал и проверку работы Орловской — правда, на этот раз уже без привлечения силовых структур. Целый год на кафедре шел аудит, но и здесь никаких нарушений в документах не нашли.

Кроме того, рассказывает Татьяна Орловская, ее стали постоянно проверять по любому поводу: «Мы впервые столкнулись с таким типом людей и таким поведением. Утром на входе в академию стоял начальник отдела кадров вместе с и.о завкафедрой фармакогнозии, где я работала и которую должна была возглавить. Они засекали время моего прихода на работу, но я ни разу не опоздала. Наконец зацепку нашли, а точнее — создали. В конце учебного года у моих студентов начиналась практика в ботаническом саду. Расписание мне составили таким образом, что экзамен, лекция и практика оказались в одно и то же время. Я перепланировала занятия, но руководство зафиксировало, что меня не было в ботаническом саду в указанные ими часы, за что мне объявили выговор».

Орловская не сдалась — летом 2013 года она опротестовала взыскание в суде и выиграла процесс. Но приближалось 1 сентября. Становилось понятно, что дальше работать под таким прессингом не получится. В результате Татьяна Орловская и Вячеслав Челомбитько в сентябре 2013 года вынуждены были уйти из института, где профессор Челомбитько проработал 55 лет и почти 30 лет заведовал кафедрой.

Вынужденный уход дал возможность более внимательно присмотреться к тому, что происходит в бывшей академии. Появился и дополнительный повод: в 2013 году Всеволод Аджиенко стал главой диссертационного совета Д 208.008.09 в ПМФИ.

Прежде всего супруги выяснили, что назначения на пост директора, заведующего кафедрой и главы диссовета Всеволод Аджиенко получил вопреки квалификационным требованиям, которые необходимы для таких позиций. По их мнению, к моменту назначения руководителем филиала и завкафедрой Всеволод Аджиенко не имел:

— требуемого для должности директора филиала стажа работы (не менее 5 лет), который установлен Приказом Мин­здрава № 1н от 11.01.2011;
— соответствующего базового и послевузовского образования и ученого звания для должности заведующего кафедрой, установленных тем же приказом. Ученое звание доцента по научной специальности «общественное здоровье и здравоохранение» было присвоено Всеволоду Аджиенко уже после его назначения.

Таким образом, трудовые договоры с Аджиенко были заключены с нарушением действующего порядка замещения должностей в части квалификации сотрудника и Положения о порядке замещения должностей научно-педагогических работников в высшем учебном заведении РФ.

Кроме того, сомнительными выглядели и основания для назначения Всеволода Аджиенко председателем диссертационного совета. Диссертационный совет мог принимать к защите диссертации только по фармацевтическим наукам. К моменту назначения Всеволод Аджиенко опубликовал лишь три работы фармацевтического профиля в журналах из Перечня ВАК. Забегая вперед, отметим, что в целом за всю свою карьеру, по данным «Диссеропедии», Всеволод Аджиенко опубликовал в соавторстве 20 статей с некорректно оформленными заимствованиями. Четыре публикации из списка были ретрагированы журналами.

Мы обратились за разъяснениями по поводу назначения Всеволода Аджиенко на перечисленные посты к экс-ректору (ныне президенту) ВолгГМУ Владимиру Егорову, однако ответа пока получить не удалось.

Тогда же, в 2013 году, появились первые расследования вольного сетевого сообщества «Диссернет». Эксперты «Диссернета» создали алгоритм проверки диссертаций и написания заявлений о лишении ученой степени (ЗоЛУСов), которым мог воспользоваться любой желающий. Супруги решили проверить диссертации соискателей, которые успели защититься в пятигорском диссовете.

И обнаружили, видимо, одну из возможных причин, ради которых Пятигорская фармакадемия была отдана под укрупнение и «внезапно» перешла под крыло именно Волгоградского медицинского института.

Пятигорский диссовет превратился в филиал волгоградской «фабрики» по защите фальшивых диссертаций. Всеволод Аджиенко привез в Пятигорск не только волгоградский стиль руководства, но и схему подготовки и присвоения научных работ.

Что само по себе смело, поскольку еще в 2011 году в связи с торговлей поддельными диссертациями было открыто уголовное дело в отношении Марины Николаевны Шляпниковой — члена диссовета Д 208.008.04 (его деятельность прекращена с октября 2016 года). Им руководила профессор Наталья Николаевна Седова, родная сестра обвиняемой. Шляпникову признали виновной в 39 эпизодах мошенничества — получении денег в целях якобы содействия защите диссертаций — и в 29 эпизодах подделки документов Высшей аттестационной комиссии.

Однако, несмотря на квалификацию действий Шляпниковой как «совершенного группой лиц по предварительному сговору» мошенничества, следствию так и не удалось установить, кто составил ей преступную компанию. Более того, Шляпникова сохранила даже ученую степень и место в диссертационном совете, хотя и ее собственная диссертация почти полностью состоит из некорректно заимствованных фрагментов, включая научные выводы.

Как скандал со Шляпниковой из совета при ВолгГМУ касается господина Аджиенко, который прибыл в Пятигорск в 2012 году и получил назначение на пост председателя диссовета год спустя? Об этом расскажут скандальные диссертации, защищенные в ВолгГМУ и Пятигорске, — из них выстраивается интересная схема.

Продолжение следует